Не наступил ли день, когда суждено было капитану Ардигану и его товарищам предстать перед Хаджаром. Нет, и на этот раз все обошлось благополучно. Наоборот, все предвещало близкий отъезд вождя туарегов. Сидя на коне посередине площади, он делал смотр сотне туарегов. Полчаса спустя Хаджар встал во главе этих всадников, и, выйдя за пределы селения, направился к востоку от Хингиза. Капитан тотчас же спустился и объявил об этом товарищам. — Предпринимается, кажется, набег на Голеа, где, вероятно, работы возобновились, — сказал инженер. — Кто знает, не повстречался ли Хаджар с Вильеттом? — заметил капитан. — Да… все возможно, — отвечал унтер-офицер. — Несомненно же одно, что раз Хаджар и эти разбойники ушли из селения, то наступило время бежать. — Но каким же образом? — спросил один из спахисов. Да, именно, каким образом? Как воспользоваться представившимся случаем? Разве стены борджи не были по-прежнему недоступны? Разве возможно было ссадить с петель ворота, запертые снаружи? А с другой стороны, от кого же ожидать помощи? Помощь эта появилась, однако, и вот при каких условиях. В следующую ночь, как и в первый раз, послышался глухой лай собаки, причем она скребла лапами землю у ворот. Благодаря своему инстинкту Куп-а-Кер нашел пролом под внешней оградой, наполовину заполненный землей. Это была яма, сообщающаяся с внутренним двором и выходящая наружу. И вот вдруг, совершенно неожиданно, перед унтер-офицером появился во дворе пес. Да, верный пес был около него, он лаял, прыгал и, с большим лишь трудом удалось успокоить его. Тотчас же выскочили капитан Ардиган, Шаллер и все остальные, а так как пес кинулся к лазу, из которого он выполз, то все последовали за ним. Там оказалось узкое отверстие, из которого достаточно было извлечь небольшое количество камня и земли, чтобы человек мог через него протиснуться. — Вот так удача! — воскликнул Писташ. Да, действительно, это была удача, которой надо было воспользоваться в продолжение наступающей ночи до возвращения Хаджара. Предстоящий затем проход по селению и оазису представлял, однако, немалые затруднения! Каким образом удалось бы беглецам ориентироваться в густой тьме? Не рисковали ли они повстречаться с шайкой Хаджара? Каким образом, наконец, удастся им совершить переход в 50 километров до Голеа, без запаса воды и пищи, питаясь лишь плодами и кореньями, растущими в оазисах? Никто из них не пожелал раздумывать над всем этим. Все последовали за псом, который первым пролез в отверстие. Пришлось принимать различные меры предосторожности, чтобы не вызвать обвала стены. Это удалось беглецам, и минут через десять они очутились вне стен борджи. Ночь была очень темная. Пленники не смогли бы ориентироваться, если бы собака не повела их. Им оставалось лишь довериться разумному животному. Не повстречавшись ни с кем на подступах к борджи, они спустились по откосу до опушки леса. Было 11 часов вечера. Тишина в селении царила полная, и из окон домов, настоящих бойниц, не прорывался свет. Бесшумно ступая, беглецы вошли в лес. И вдруг на самом краю оазиса перед ними вырос человек с зажженным фонарем в руке. Они узнали его и он узнал их. Это был Мезаки, возвращавшийся откуда-то к себе домой. Не успел Мезаки крикнуть, как пес прыгнул и перегрыз ему горло. Мезаки мертвый свалился на землю. — Молодец, Куп-а-Кер! — сказал унтер-офицер. Капитан и его товарищи быстрым шагом двинулись вперед по опушке Хингиза, направляясь к восточной стене Мельрира. | 
