Существовал ли 16 ноября 1885 года какой-нибудь уголок в Ирландии, даже на всех Британских островах, где бы царило большее счастье, чем в магазине фирмы «Малыш и Кo »? Мы отказываемся этому верить.
Сисси заняла главную комнату в квартире. Малыш стоял около нее. Она только что признала в нем ребенка, убежавшего через пролом стены из хижины Хард. Теперь он был крупный, здоровый мальчик. Ей же хотя и было восемнадцать лет, но дать ей можно было меньше, так она была истощена работой и нищетой.
Прошло уже одиннадцать лет со дня их разлуки, а между тем Малыш узнал ее более по голосу, чем по лицу. Сисси со своей стороны не переставала хранить в своем сердце образ ребенка, которого так любила.
В то время, как они обменивались воспоминаниями, Кет, растроганная, не могла удержаться от слез. Боб выражал свою радость какими-то непонятными восклицаниями, а Бирк вторил им, как умел. О'Бриен молча наблюдал эту трогательную сцену. Бальфур, конечно, разделил бы общую радость, если бы не сидел в это время в конторе за книгами.
Все так часто слышали о Сисси и семье Мак-Карти, что молодая девушка казалась им старшей сестрой Малыша, возвратившейся домой.
Только Грип отсутствовал, но «Вулкан» должен был прибыть в скором времени. Все семейство будет тогда в сборе.
Что касается судьбы молодой девушки, то ведь ее нетрудно угадать, так как она мало отличалась от судьбы всех покинутых детей Ирландии. Через полгода после бегства Малыша Хард умерла от пьянства, а Сисси была возвращена в Донегальский приют, где оставалась еще два года. Держать дольше ее не нашли возможным, и если она была слишком молода, чтобы поступить прислугой, то ведь мало ли фабрик, где нужны работницы? Сисси отправили в Белфаст на льняную фабрику, где она и жила все время, дыша пылью, среди брани и побоев, не имея никого, кто бы защитил ее.
Сисси не предвидела исхода из своего тяжелого положения, не надеялась выбраться из пропасти, в которую упала. Но вот явилась спасительная рука ребенка, когда-то ею обласканного, теперь ставшего хозяином большого торгового дома. Эта рука извлекла ее из пропасти, и она теперь была тоже хозяйкой в этом доме; да, хозяйкой, как повторял ей Малыш, а вовсе не служанкой!
Ей быть служанкой? Да разве Кет могла это допустить? Разве Боб и Малыш позволили бы ей работать?
— Ты хочешь меня оставить у себя? — спросила она Малыша.
— О, конечно, Сисси!
— В таком случае я буду работать, Малыш, чтобы не быть тебе в тягость.
— Хорошо, Сисси.
— А что же я буду делать?
— Ничего, Сисси.
Однако через неделю, по настойчивому желанию девушки, она уже принимала участие в торговле. Самым горячим ее желанием было увидеть Грипа, поведение которого в Ragged school ей было известно. Как она защищала Малыша от Хард, так и Грип не давал обижать его Каркеру и другим озорникам школы. Да, наконец, без Грипа мальчик погиб бы во время пожара. Кочегар мог поэтому ожидать хорошего приема со стороны Сисси, но на этот раз плавание затянулось, и 1886 год истек до возвращения «Вулкана».
Зато подведение итога и исчисление барыша за этот год дало блестящие результаты. Оказалось две тысячи фунтов дохода и ни пенса долга, с чем О'Бриен и поздравил Малыша, посоветовав ему и впредь вести дела с такой же осмотрительностью.
— Часто бывает труднее сохранить состояние, чем приобрести его, — сказал он.
— Вы правы, господин О'Бриен, и поверьте, что я никогда не позволю себе увлечься. Однако я все же сожалею о деньгах, положенных в Ирландский банк… Эти деньги спят, а когда спишь, ведь не работаешь…
— Отдых, мой друг, так же необходим деньгам, как и человеку.
— Но все же, если бы представился очень хороший и не рискованный случай, я уверен, вы первый посоветуете мне воспользоваться им…
— Без сомнения, дитя мое.
Число, которое следовало бы отметить красным карандашом в календаре торгового дома «Малыш и Кo », было 23 февраля.
В этот день Боб, влезший на лестницу, чтобы достать какой-то предмет, чуть не упал с нее, услышав вдруг восклицание Грипа:
— Эй вы, птенцы!
|
[1]