Через минуту ребенок был уже уложен в дупло. Он даже не открыл глаза.
Малыш принялся тогда сушить его одежду. Он зажег костер из сухих веток и старался просушить промокшие лохмотья. Затем принялся за ужин, состоявший из хлеба, картофеля и сыра. Бирк был тоже не забыт, и хотя ему досталось не особенно много, он все же был доволен. Его хозяин улегся вскоре в дупло. Бирк остался сторожить обоих.
На другой день — это было 18 сентября — ребенок проснулся первый и очень удивился, что лежал в такой хорошей постели. Бирк одобрительно залаял. Малыш тотчас же открыл глаза, и мальчик бросился к нему на шею.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Малыш. А тебя?
— Меня — Боб.
— Ну вот что, Боб, давай одеваться.
Боб, совсем ободрившись, едва ли вспомнил, что бросился накануне в воду. Он теперь уже не был одинок: нашел себе друга, который не покинет его, или старшего брата, который его уже раз утешил, дав ему денег на дороге в Трелингер-Кэстле. Малыш же, в свою очередь, чувствовал, что у него появились новые обязанности.
А как Боб был счастлив, когда надел белую рубашку под свою высохшую одежду! И как он удивился, получив на завтрак хлеб, картофель и кусок сыра! Этот завтрак был наилучшим за всю его коротенькую жизнь…
Боб не знал своего отца, но мать помнил: она умерла от нищеты два-три года тому назад. Тогда он попал в приют в какой-то город. Затем приют из-за недостатка денег закрыли, и Боб очутился на улице с другими, подобными ему детьми. С тех пор живет на дорогах, спит где попало, ест что придется, пока наконец не решил лишить себя жизни.
Такова его история, которую он рассказал, уничтожая громадную картофелину. История эта была не нова для бывшего питомца Ragged school и Торнпиппа.
Болтая таким образом, Боб вдруг изменился в лице. Глаза его потухли, он побледнел.
— Что с тобой? — спросил Малыш.
— Ты не покинешь меня?
— Нет, Боб.
— Значит, ты возьмешь меня с собой?
— Да, всюду, куда пойду!
— Но твои родители, что они скажут?
— У меня их нет.
— О! — вскричал Боб, — как я буду любить тебя! И ты увидишь, как я умею бегать за экипажами и выпрашивать копперы!
— Нет, Боб, бегать за экипажами и выпрашивать милостыню очень нехорошо, и ты этого больше не делай. Лучше скажи мне, можешь ли ты пройти большое расстояние?
— О да, у меня хорошие ноги, хотя и небольшие.
— Мы сегодня пойдем на ночь в Корк, красивый город с кораблями, и ты увидишь море.
И они отправились, предшествуемые Бирком, весело махавшим хвостом.
Через две мили дорога уже идет не по берегу Дрипси, а самой Ли, впадающей в Коркский залив. Навстречу стали попадаться экипажи туристов, направлявшихся к гористой местности графства.
И Боб вдруг бросался по привычке за экипажами с громким криком: «Коппер!.. коппер!..»
Малыш нагнал его:
— Я говорил тебе никогда этого более не делать!
— Но ведь надо же что-нибудь есть?..
Малыш ничего не ответил, и Боб очень беспокоился о завтраке, пока наконец не увидел себя сидящим в трактире у столика. И за шесть пенсов все были сыты.
Боб глазам своим не верил: у Малыша был кошелек, и в нем столько шиллингов, и они оставались после уплаты за завтрак!..
— Откуда у тебя эти красивые деньги?
— Я их заработал, Боб…
— Я бы тоже хотел работать, но не умею…
— Я тебя выучу, когда ты будешь побольше. Чтобы прийти в город в тот же вечер, надо было спешить. Малыш и Боб шли быстро и к пяти часам уже были в Вудсайде. Решили, однако, идти далее к Корку, до которого оставалось не более трех миль.
— Ты не очень устал, Боб? — спросил Малыш.
— Нет, нет!.. — ответил Боб. Подкрепившись, они отправились опять в путь и в шесть часов были в Корке, где, остановившись в трактире, вскоре уснули в объятиях друг у друга.
| 
