— Посмотрите, Мира, что я вам несу. — Мой венок! — воскликнула она, кидаясь к моему брату. — Да, он самый. Я его нашел в саду в кустах. — Но как же это могло случиться? — спросила госпожа Родерих. — Как? Да очень просто, — отвечал доктор Родерих, — озорник пробрался в дом между гостями, ну и… В общем, это такая глупая история, что не стоит о ней говорить. Лучше ее забыть. — Спасибо, милый Марк, большое спасибо, — говорила Мира со слезами на глазах. В следующие дни не произошло никакого нового инцидента. Город стал успокаиваться. Об обыске в доме на бульваре Текели никто не узнал, и о Вильгельме Шторице нигде не упоминалось. Оставалось только дожидаться поскорее дня свадьбы. Все свободное время я продолжал посвящать прогулкам по окрестностям Рача. Иногда со мной ходил капитан Гаралан. Почти всякий раз мы проходили бульваром Текели: подозрительный дом имел для капитана какую-то притягательную силу. Впрочем, это доставило нам возможность заметить, что в доме по-прежнему никого нет и что за ним неизменно наблюдают два агента. Если бы Вильгельм Шториц возвратился, его бы в ту же минуту арестовали. Вскоре мы получили неопровержимое доказательство его отсутствия. Двадцать девятого мая меня пригласил к себе Штепарк и сообщил, что 25-го числа в Шпремберге состоялись торжественные поминки по Отто Шторицу, что на торжестве было много народу из местных и приезжих. Приезжали даже из Берлина. Па кладбище была страшная давка, так что даже оказалось потом несколько задавленных. Отто Шториц жил и умер, окруженный баснословными рассказами. Все суеверы ожидали на его могиле чуда. Допускали, что ученый-немец может даже выйти из гроба и воскреснуть и что в этот момент с землей произойдет переворот: она начнет вертеться с востока на запад, так что солнце будет всходить уже с другой стороны, что вся Солнечная система изменится, и так далее. Так говорили в публике. На самом деле ничего необычайного не случилось. Памятник не сдвинулся с места, могила не раскрылась, мертвец остался спокойно в ней лежать, и вращение земли не переменилось. На поминках присутствовал сын Отто Шторица. Это для нас было всего интереснее. Значит, он из Рача уехал. Я выразил надежду, что он уехал навсегда. Вот было бы хороню! Я поспешил поделиться новостью с Марком и капитаном Гараланом. Губернатор, однако, продолжал интересоваться этим делом, хотя оно и заглохло. Положим, выходка озорника не имела особо важных последствий, но все-таки повторение чего-нибудь подобного было нежелательно. Этим нарушалось общественное спокойствие, а губернатор обязан его охранять. Когда он узнал от начальника полиции об отношении Шторица к семейству Родерих и об угрозах, высказанных этим немцем, он принял все это близко к сердцу и решил не останавливаться перед крутыми мерами против дерзкого иностранца: тем более что этот немец совершил кражу — все равно, сам или через кого-то другого. Если он окажется в Раче, его сейчас же арестуют, а из четырех стен тюрьмы ему не удастся уйти незамеченным, как он ушел из дома Родерихов. Вследствие этого 30 мая между его превосходительством и Штепарком произошел следующий разговор: — Вы ничего нового не узнали? — Никак нет, ваше превосходительство. — Нет, стало быть, основания предполагать, что Вильгельм Шториц собирается вернуться в Рач? — Ни малейшего, ваше превосходительство. — За домом наблюдают? — Днем и ночью, ваше превосходительство. — Я написал обо всем в Будапешт, и мне рекомендовано принять самые решительные меры для пресечения дальнейших выходок. — Если Вильгельм Шториц не появится в Раче, то опасаться нечего, а мы знаем из вернейших источников, что 25 мая он был в Шпремберге. — Но он может приехать, а этого не следует допускать. — Нет ничего проще, ваше превосходительство: благоволите сделать распоряжение об административной высылке. — Не только из Рача, но и вообще из Венгрии… Да, это так. — Как только у меня будет в руках это постановление вашего превосходительства, я немедленно оповещу все пограничные власти. Постановление было тут же составлено, подписано и вручено Штепарку. Теперь все мы окончательно успокоились. Но мы еще не знали всей таинственной сути дела и не представляли дальнейших событий… | 
