— Да, ко мне! Я сделаю все, чтобы помочь вам. Не забывайте, однако, что нам придется выдержать тяжелую борьбу. Вы имеете сильного врага в лице принца Киссадора, хотя он и самый глупый из принцев. И если Гордафур снова приобретет свою власть, прежде чем вы успеете сделаться мужем прекрасной Ратины, — мне будет нелегко победить его, потому что он снова будет равен мне по силам! Фея Фирмента и Ратин дошли до этого места своего разговора, когда вдруг раздался тоненький голосок. Откуда шел этот голосок? Это казалось очень трудно определить. Голосок этот говорил: — Ратин!.. Бедный мой Ратин… я тебя люблю!.. — Это голос Ратины, — закричал прекрасный молодой человек. — Ах, добрая фея, добрая фея, пожалейте ее! Ратин просто обезумел. Он бегал по комнате, смотрел под мебелью, открывал шкафы и ящики, думая, что, может быть, Ратина спряталась в какой-нибудь из них, но нигде не находил ее! Фея остановила его движением руки. Тогда-то, дети мои, и произошло крайне странное явление. Среди стола на серебряном блюде лежало полдюжины устриц, выловленных как раз на отмели Самобрив. Посредине лежала самая хорошенькая из них, с очень блестящей, изящно изогнутой по краям раковиной. И вот она начала увеличиваться, становиться все шире и шире, и, наконец, раскрыла свои створки. Из складок ее кожи выделилась вдруг очаровательная головка, с белокурыми, как лен, волосами, с парой самых очаровательных в мире глаз, маленьким идеально правильным носиком и восхитительным ротиком, который продолжал повторять: — Ратин! Дорогой мой Ратин! — Это она! — воскликнул прекрасный юноша. Это действительно была Ратина, которую он сразу узнал. Надо вам сказать, дорогие мои дети, что в это счастливое время всевозможных чар и волшебства существа имели уже человеческое лицо, даже раньше, чем становились людьми. И как красива была Ратина под перламутровой крышкой своей раковины, — точно драгоценный камень в изящном футляре. Она продолжала говорить: — Ратин, дорогой мой Ратин! Я слышала все, что ты только что говорил нашей доброй покровительнице, а также, что добрая фея соблаговолила обещать, что исправит зло, причиненное нам этим злым Гордафуром. Ах, не покидайте меня, потому что он обратил меня в устрицу только для того, чтобы я никуда не могла убежать! Принц Киссадор придет, чтобы оторвать меня от отмели, к которой прикреплена вся моя семья; он унесет меня; он посадит в свой садок; он будет ждать, пока я обращусь в молодую девушку… Я буду навсегда потеряна для моего бедного, дорогого Ратина! Она говорила таким жалобным голосом, что глубоко растроганный молодой человек едва имел силу отвечать… — Ах, моя Ратина! — прошептал он. И в порыве нежности он протянул к ней руку, но фея остановила его. Затем, осторожно вынув великолепную жемчужину, которая образовалась в глубине раковины, она сказала: — Возьми эту жемчужину. — Эту жемчужину, добрая фея? — Да, она стоит целое состояние. Это может пригодиться тебе впоследствии. Теперь мы снова отнесем Ратину на отмель Самобрив, и там я заставлю ее подняться на одну ступень. — Но только не меня одну, добрая фея, — проговорила Ратина умоляющим голосом. — Подумайте о моем добром отце Ратоне, о моей милой матери Ратонне, о моем кузене Ратэ! Подумайте о наших верных слугах Рата и Ратане!.. Но пока она все это говорила, обе створки ее раковины медленно затворились и снова приняли свой обычный размер. — Ратина! — закричал молодой человек. — Унеси ее! — приказала фея. Взяв ее в руки, Ратин прижал раковину к губам. Ведь она содержала в себе то, что было для него дороже всего на свете. |