Сигнальная мачта. — Сильные холода. — Фламинго. — Пастбище. — Проворство Жака. — Неповиновение Донифана и Кросса. — Туман. — Жак в густом тумане. — Пушечные выстрелы из грота. — Черные точки. — Положение Донифана. Избрав Бриана своим начальником, товарищи хотели отдать справедливость его услужливому характеру, испытанной храбрости, постоянному самоотвержению для общего дела. С того самого дня, как он принял управление яхтой во время переезда из Новой Зеландии на остров Черман, он никогда не отступал ни перед опасностью, ни перед работой. Хотя он и был другой национальности, но все его любили — и маленькие, и большие, особенно маленькие, о которых он беспрестанно заботился и которые единодушно отдали за него голоса. Только Донифан, Кросс, Уилкокс и Феб не признавали достоинств Бриана, хотя в глубине души прекрасно сознавали, что несправедливы к самому достойному из своих товарищей. Гордон предвидел, что этот выбор внесет еще больший раздор. Однако он от души поздравит Бриана. Во-первых, по справедливости он не мог не одобрить сделанного выбора, а во-вторых, он предпочитал заниматься только хозяйственными делами.
Однако уже с этого дня было очевидно, что Донифан с друзьями решили не подчиняться Бриану, а Бриан решил не давать им ни малейшего повода к несдержанности.
Жак удивился, что брат согласился быть начальником.
— Итак, ты хочешь? — спросил он, не кончая мысли, которую за него докончил Бриан, отвечая ему шепотом:
— Да, я хочу принести еще больше пользы, чтобы искупить твою вину.
— Благодарю, брат, — ответил Жак, — и не жалей меня.
Снова потянулись длинные зимние дни с их однообразием.
Еще до наступления сильных морозов, когда нельзя было совершать экскурсии в бухту, Бриан решил заменить флаг на сигнальной мачте холма Окленда. Флаг ветром разорвало в клочья. Надо было заменить его предметом, который бы мог выдержать даже зимнюю вьюгу. По совету Бриана, Бакстер сделал нечто вроде шара, сплетенного из гибких камышей; этот шар мог сохраниться, так как ветер насквозь проникал через него.
Окончив эту работу 17 июня, они предприняли последнюю экскурсию в бухту, и Бриан заменил флаг Соединенного королевства этим новым сигналом, который был виден за несколько миль.
Наступали холода, Бриан приказал вытащить ялик на берег и накрыть его толстым брезентом. Бакстер и Уилкокс расставили силки близ сарая, вырыли новые ямы на опушке леса и натянули сети вдоль левого берега Зеландской реки.
В свободное время Донифан с двумя или тремя из своих товарищей отправлялись на ходулях на южные болота, откуда они никогда не возвращались с пустыми руками, сберегая по-прежнему патроны, потому что Бриан относительно боевых запасов был таким же скупым, как и Гордон.
В первых числах июля река начала замерзать. Течением льдины относило вниз к Френ-дену, и вскоре вследствие скопления льда на поверхности образовалась ледяная кора. А так как мороз увеличивался и стоградусный термометр падал до 12° ниже нуля, то озеро скоро замерзло. Ветер подул на юго-восток, небо прояснилось, и температура упала до 20° ниже точки замерзания.
Программа зимней жизни была та же, что и в прошлом году, и Бриан следил за ее исполнением, не превышая своей власти. Ему охотно повиновались, причем Гордон первым подавал пример послушания и этим много помогал. Даже Донифан со своими приверженцами не выказывал неповиновения. Они ежедневно расставляли силки, западни и сети, но продолжали держаться в стороне, тихо разговаривая между собой, лишь изредка принимая участие в разговорах за столом или по вечерам. Никто не знал, что они замышляли, но их ни в чем нельзя было упрекнуть, и Бриану не приходилось вмешиваться. Он старался быть справедливым ко всем, часто исполняя самые трудные и тяжелые работы, не избавляя своего брата, который не уступал ему в усердии. Гордон даже заметил, что характер Жака начал меняться, а Моко радовался, видя, что после объяснения с Брианом Жак стал чаще разговаривать и играть с товарищами. Долгие часы, которые благодаря холоду они должны были проводить в пещере, проходили в занятиях. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар сделали видимые успехи; обучая их, старшие сами приобретали познания. По вечерам читали вслух книги о путешествиях, которым Сервис, конечно, предпочел бы рассказы о робинзонах. Иногда Гарнетт играл на аккордеоне одну из избитых мелодий, другие пели хором какие-нибудь детские песенки, и по окончании концерта все шли спать.
Бриан не мог отрешиться от мысли вернуться в Новую Зеландию. В этом он расходился с Гордоном, который только и думал о том, как бы устроить колонию на острове Черман. Правлению Бриана суждено было ознаменоваться попытками вернуться на родину. Он все время помнил о том белом пятне, которое видел в бухте Обмана. «Может быть, это земля, — думал он, — в таком случае нельзя ли построить лодку и добраться до нее?» Но когда он говорил об этом с Бакстером, то тот только качал головой, прекрасно понимая, что такая работа была им не по силам.
— Как жаль, что мы дети, — повторял Бриан, — и как бы хорошо было, если бы мы были взрослыми.
Это было для него самым большим горем.
Зимние ночи не обходились без тревоги. Фаин начинал тревожно лаять, когда хищные звери, преимущественно шакалы, бродили вокруг сарая. Тогда Донифан и другие, кидая горящие головни в этих зверей, обращали их в бегство.
Два или три раза в окрестностях показывались ягуары и кугуары, не подходившие так близко, как шакалы. Их встречали ружейными выстрелами, но так как они были далеко, то ни одного из них не удалось убить. В общем, охранять загон было трудно. 24 июля Моко наконец представился случай снова проявить свое кулинарное искусство в приготовлении дичи, которой все полакомились.
Уилкокс и Бакстер, охотно ему помогавшие, устраивали западни не только для пернатых или грызунов, но и для крупной дичи, для чего сгибали молодые деревца и таким образом устроили настоящие силки с затяжной петлей. Эти западни ставятся обыкновенно в лесу там, где проходят косули. В ночь на 24 июля в один из таких силков попался великолепный фламинго и, несмотря на все свои усилия, не мог выпутаться из затяжных петель. На другой день, когда Уилкокс обходил силки, птица уже была удушена петлей. Фламинго ощипали, выпотрошили и, начинив ароматическими травами, зажарили. Все нашли его мясо вкусным. Кроме большого куска мяса каждый из мальчиков получил по кусочку языка.
В первой половине августа было четыре морозных дня, и Бриан не без страха видел, как падал термометр до тридцати градусов ниже нуля. Воздух был необыкновенно чист, и, как это часто случается при большом понижении температуры, не было ни малейшего ветерка. В такой холод маленьким было запрещено выходить на воздух, хотя бы на одну минуту. Старшие же выходили в случае крайней необходимости, главным образом чтобы день и ночь топить печи в сарае и на птичьем дворе. К счастью, эти холода стояли недолго. 6 августа ветер опять подул с запада. Над бухтой и берегом пронесся сильный вихрь, но Френ-ден не пострадал, казалось, только землетрясение могло поколебать его крепкие стены. Самые сильные шквалы, те, что выбрасывают корабли на берег и опрокидывают каменные здания, ничего не могли сделать с непоколебимым утесом. А если попадает много деревьев, то это только избавит молодых дровосеков от лишней работы, когда им придется делать новый запас топлива.
Эти шквалы повлияли на изменение температуры, морозы прекратились, и с этого времени температура начала постепенно подниматься, держась в среднем от семи до восьми градусов ниже точки замерзания.
Вторая половина августа была более сносной, и Бриан возобновил работы на воздухе, за исключением рыбной ловли, потому что толстый слой льда еще покрывал поверхность реки и озера. В западни и силки попадалось много болотных птиц, и кладовая не переставала пополняться свежей дичью.
Скотный двор увеличился, птичник тоже, утки и цесарки вывели потомство, а вигонь принесла пять детенышей, за которыми ухаживали Сервис с Гарнеттом.
Пользуясь хорошей погодой и твердостью льда, Бриан предложил своим товарищам покататься на коньках. Из деревянного бруска и железной полосы Бакстер смастерил несколько пар коньков. Почти все мальчики умели кататься на коньках, так как на родине в холодные зимы часто пользовались этим удовольствием и теперь были в восторге, что могут показать свое искусство.
Двадцать шестого августа около одиннадцати часов утра Бриан, Гордон, Донифан, Феб, Кросс, Уилкокс, Гарнетт, Сервис, Дженкинс и Жак, оставив Айверсона, Доля и Костара под опекой Моко и Фанна, ушли из Френ-дена отыскивать место, удобное для катания на коньках.
Бриан захватил с собой сигнальный рожок, чтобы сзывать тех, которые уйдут слишком далеко. Перед отходом позавтракали и рассчитывали вернуться к обеду.
Пришлось подняться по берегу почти на три мили, прежде чем удалось отыскать подходящее место. Озеро было загромождено льдинами около грота, и только пройдя лес, мальчики остановились перед гладкой поверхностью, однообразно тянувшейся на бесконечное пространство к востоку. Лучшего места для катания не могло быть.
Конечно, Донифан и Кросс захватили с собой ружья, чтобы поохотиться, если представится случай. Что касается Бриана и Гордона, то они не любили кататься на коньках и пошли только присмотреть за товарищами.
Самыми ловкими конькобежцами, бесспорно, были Донифан и Кросс. Жак превосходил их быстротой и искусством проделывать разные фокусы.
Перед началом катания Бриан собрал своих товарищей и сказал им:
— Мне нет надобности советовать вам быть осторожными. Конечно, лед под нами не проломится, но вы можете сломать себе руку или ногу. В случае, если вы далеко отойдете, не забывайте, что мы с Гордоном будем вас здесь дожидаться. Итак, когда я дам сигнал рожком, каждый из вас должен тотчас же возвратиться.
Выслушав это наставление, конькобежцы пустились по озеру, и Бриан успокоился, видя, что они искусно катаются; если кто-нибудь и падал, то это только вызывало смех.
Жак обращал на себя внимание, то обгоняя, то отставая, катаясь то на одной ноге, то на обеих, описывая необыкновенно правильные круги. Бриан с большим удовольствием смотрел, как его брат принимает участие в общем развлечении.
Возможно, что Донифан, как страстный спортсмен, завидовал успехам Жака, которому аплодировали от всего сердца. Поэтому он удалился от берега, несмотря на настоятельные уговоры Бриана, позвав Кросса следовать за ним.
— Кросс! — крикнул он. — Я вижу стаю уток… там… к востоку!.. Ты видишь их?
— Да, Донифан!
— У тебя есть ружье!.. У меня тоже. Давай охотиться!
— Но Бриан ведь запретил…
— Ах, оставь меня в покое с твоим Брианом! Побежим скорее!
В одну минуту Донифан и Кросс пробежали полмили, преследуя стаю птиц, летевших к Семейному озеру.
— Куда они бегут? — спросил Бриап.
— Завидели какую-нибудь дичь, — ответил Гордон, — и по страсти охотника…
— Скорее, по духу противоречия, — возразил Бриан. — Это все Донифан…
— Ты думаешь, Бриан, что с ними может что-нибудь случиться?
— Почем знать, Гордон!
— Посмотри, как они уже далеко!
И действительно, Донифан и Кросс виднелись вдали в виде двух точек.
Хотя они и могли вернуться до вечера, но все-таки это было неосторожностью с их стороны; в это время года всегда можно бояться внезапной перемены погоды, достаточно изменения ветра, чтобы нанести шквалы или туманы.
Можно себе представить беспокойство Бриана, когда к двум часам горизонт внезапно исчез за густой полосой тумана.
Кросса и Донифана еще не было видно, а облака, окутав поверхность озера, скрыли западный берег.
— Вот чего я боялся! — вскричал Бриан. — Как они теперь найдут дорогу?
— Дай им сигнал рожком! — быстро ответил Гордон.
Три раза протрубил рожок, и его отзвук раздался по всему пространству. Может быть, они ответят ружейными выстрелами — единственным средством, которым Донифан и Кросс могли дать знать о своем местонахождении.
Но ничего не было слышно.
Между тем туман становился все гуще, разрастался и через несколько минут мог покрыть все озеро.
Бриан созвал ребят, которые были неподалеку.
Несколько минут спустя все собрались на берегу.
— Что делать? — спросил Гордон.
— Все, чтобы только отыскать Кросса и Донифана, прежде чем они окончательно заблудятся в тумане!
— Пусть один из нас отправится по их следам и трубит в рожок.
— Я готов это сделать! — сказал Бакстер.
— Мы также! — прибавили двое или трое других.
— Нет, я пойду, — сказал Бриан.
— Пусти меня, Бриан, — просил Жак. — С моим умением я быстро догоню Донифана.
— Хорошо, — ответил Бриан. — Ступай и прислушивайся к выстрелам, захвати с собой рожок, чтобы дать им знать о себе.
Через минуту Жак скрылся в тумане, который все более и более сгущался.
Бриан, Гордон и другие внимательно прислушивались к рожку, в который трубил Жак, но звуки были все слабее, так как Жак был уже далеко.
Прошло полчаса, не было видно ни Кросса, ни Донифана, ни Жака, который пошел за ними.
Что с ними будет, если ночь наступит прежде, чем они успеют вернуться.
— Если бы у нас было еще огнестрельное оружие, — воскликнул Сервис, — тогда, может быть!…
— Оружие? — переспросил Бриан. — В пещере оно есть. Идем!
Это лучшее, что можно было предпринять, потому что прежде всего важно было указать Жаку, Донифану и Кроссу, какого направления держаться, чтобы отыскать берег Семейного озера. Надо было вернуться ближайшей дорогой в грот и стрелять из пушек.
За полчаса Бриан, Гордон и другие мальчики пробежали три мили, отделявшие их от катка.
Нечего было жалеть пороха. Уилкокс с Бакстером выстрелили по направлению на восток.
Никакого ответа не последовало. Ни выстрела, ни звука рожка.
Было уже половина четвертого. Туман все более сгущался по мере того, как солнце садилось за холм Окленда. Сквозь густой туман ничего нельзя было разглядеть на поверхности озера.
— Давайте стрелять из пушек, — предложил Бриан.
Одну из маленьких пушек вывезли на середину спортивной площадки и навели на северо-восток. Зарядив пушку, Бакстер уже собирался потянуть за шнур фитиля, как вдруг Моко пришло в голову положить сверх пушечного заряда ком травы, обмазанный салом. Он знал, что это придаст выстрелу большую силу, и не ошибся.
Раздался выстрел, заставивший Доля и Костара заткнуть себе уши.
При такой тишине немыслимо было, чтобы выстрел не был услышан на расстоянии нескольких миль.
Прислушались. Та же тишина.
В продолжение часа из маленькой пушки стреляли через каждые десять минут. Не может быть, чтобы Донифан, Кросс и Жак пренебрегли этими выстрелами, указывающими, где находится пещера. Кроме того, эти залпы должны были быть слышны на всем протяжении озера, потому что туманы способствуют распространению звука и это свойство увеличивается с их плотностью.
Наконец в пятом часу с северо-востока послышались два или три отдаленных ружейных выстрела.
— Это они! — закричал Сервис.
Тотчас же Бакстер ответил последним залпом на сигнал Донифана.
Несколько минут спустя показались две тени в тумане, который у берега не был таким густым, как на озере. Вскоре площадка огласилась криками «ура!».
Это были Донифан и Кросс.
Жака не было с ними.
Можно себе представить, что должен был испытывать Бриан! Его брат не мог разыскать охотников, которые даже не слышали его рожка. Действительно, Кросс и Донифан, стараясь ориентироваться, направились к южной части озера, между тем как Жак все удалялся на восток, пытаясь нагнать их. Впрочем, если бы не выстрелы пушки, то им бы не найти дороги. Бриан, поглощенный мыслью, что его брат заблудился в тумане, даже и не подумал упрекнуть Донифана за непослушание, грозившее важными последствиями. Что если Жаку придется провести ночь на озере при температуре, которая может опуститься на пятнадцать градусов ниже нуля; перенесет ли он такой сильный мороз.
— Мне следовало идти вместо него… Мне, — повторял Бриан, которого Гордон и Бакстер тщетно пытались обнадежить.
Снова начали палить из пушки. Очевидно, если Жак бы был неподалеку от грота, он услышал бы и ответил рожком.
Но когда последние перекаты замерли вдалеке, на залпы не последовало никакого ответа.
Начинало смеркаться, и скоро мрак мог окутать весь остров. Но туман как будто начал рассеиваться. Ветерок, поднявшийся при закате, как это бывало почти каждый вечер в тихие дни, отнес туман к восточному берегу, очистив поверхность Семейного озера. Теперь только темнота мешала отыскать грот. Единственно, что оставалось, — это развести большой огонь на берегу, чтобы он служил ориентиром. И уже Уилкокс, Бакстер и Сервис набрали хворосту и складывали его на середине лужайки, когда Гордон их остановил.
— Подождите! — сказал он.
Приставив к глазам подзорную трубу, Гордон внимательно смотрел на северовосток.
— Мне кажется, что я вижу точку, — сказал он, — точку, которая перемещается…
Бриан выхватил трубу и, в свою очередь, стал смотреть…
— Слава Богу!.. Это он!.. — воскликнул Бриан. — Это Жак… Я его вижу.
Все стали кричать изо всех сил, как будто их можно было расслышать на расстоянии мили!
Однако расстояние уменьшалось, Жак быстрей стрелы скользил по ледяной поверхности озера, все приближаясь к гроту. Еще несколько минут, и он будет здесь.
— Он как будто не один! — удивленно закричал Бакстер.
Действительно, всматриваясь пристальнее, они увидели, что какие-то две точки двигались за Жаком на расстоянии ста футов.
— Что это такое? — спросил Гордон.
— Люди, — ответил Бакстер.
— Нет, скорее, звери! — сказал Уилкокс.
— Может быть, хищные! — воскликнул Донифан.
С ружьем в руке, он бросился к озеру навстречу Жаку.
В несколько минут Донифан был подле мальчика и выстрелил два раза в зверей, которые повернули назад и скоро исчезли.
Это были два медведя, которых вовсе не ожидали встретить на этом острове. Если эти страшные животные бродили по острову, как же могло случиться, что охотники до сих пор не напали на их следы? Можно было предположить, что они пришли по льду замерзшего моря или на плавучих льдинах добрались до берега. Это указывало на то, что близ острова Черман находился какой-то материк. Над этим следовало задуматься.
Как бы там ни было, Жак был спасен, и Бриан заключил его в свои объятия.
Приветствия, поцелуи и рукопожатия щедро сыпались на храброго мальчика. Он не мог дозваться своих товарищей, сам затерялся среди густых туманов и был лишен возможности найти дорогу, когда раздались первые залпы.
«Это, наверное, френ-денская пушка?» — сказал он сам себе, стараясь уловить, откуда шел звук.
Он был тогда в нескольких милях от берега на северовосточном конце озера и помчался по направлению, откуда неслись сигналы.
Вдруг в тот самый момент, когда туман стал рассеиваться, он увидел перед собой двух медведей, которые шли на него. Несмотря на всю опасность, он ни на минуту не потерял присутствия духа и благодаря своей быстроте мог держаться на некотором расстоянии от этих животных. Но если бы он упал, то погиб бы.
Отведя Бриана в сторону, Жак тихо сказал ему:
— Благодарю, брат, за то, что ты мне позволил.
Бриан молча пожал ему руку.
При входе в грот Бриан сказал Донифану:
— Я запретил тебе удаляться, и ты видишь, что твое непослушание могло причинить большое несчастье! Однако, хотя ты и виноват, Донифан, но мне остается лишь поблагодарить тебя за то, что ты пришел на помощь брату!
— Я исполнил свой долг, — холодно ответил Донифан.
И он даже не дотронулся до руки, которую ему дружески протянул Бриан.
| 
