Доктор ушел, а я остался на палубе, чтобы посмотреть, как надвигалась гроза. Фабиан все еще не выходил из своей каюты. Корсикан был у него. Мак-Эльвин делал, вероятно, какие-нибудь распоряжения на случаи несчастного исхода дуэли. Я вспомнил, что в Нью-Йорке его ожидала сестра, и содрогнулся при мысли, что, может быть, нам придется привезти его к ней уже мертвым. Мне очень хотелось видеть Фабиана, но я решил не беспокоить ни его, ни Корсикана.
В четыре часа показался еще островок, посреди которого возвышался маяк. Пассажиры высыпали на палубу. Все взоры были обращены к берегу, который лежал всего в шести милях от нас, по направлению к северу. С минуты на минуту ждали появления лоцмана. Пассажиры, на долю которых, подобно мне, выпало ночное время, конечно, не могли надеяться на выигрыш, так как лоцман должен был до ночи пробыть на корабле. Весь интерес публики сосредоточивался на шести-семи лицах, обладавших как раз теми часами, в один из которых ожидалось прибытие лоцмана. Люди эти продавали и перепродавали свои права на возможный выигрыш.
В четверть пятого показалась шхуна, шедшая по направлению к нам. Не было никакого сомнения в том, что на ней ехал лоцман. Начались безумные пари по поводу самого лоцмана.
— Десять долларов за то, что лоцман женат!
— Двадцать, что он вдовец!
— Тридцать, что у него рыжие бакенбарды!
— Шестьдесят, что у него на носу бородавка.
— Сто долларов за то, что он вступит на палубу правой ногой!
— Держу пари, что он будет курить!
— У него будет трубка во рту!
— Нет, сигара!
— Нет! Да! Нет! — раздавалось со всех сторон, и завязывался спор, который был настолько же бессмыслен, насколько были безрассудны лица, вступавшие в него.
Между тем шхуна все приближалась. Она была очень красива и походила на яхту, предназначенную для морских прогулок. Несмотря на поднимавшийся ветер, слегка накренившись, она быстро неслась вперед. Белые паруса ее и флагшток резко выделялись на темном фоне неба. Море пенилось вокруг нее. На расстоянии двухсот сорока саженей она остановилась и спустила лодку. Капитан Андерсон приказал остановить корабль, и в первый раз за две недели винт и колеса перестали работать. Лоцман спустился в лодку и в сопровождении четырех матросов подъехал к кораблю. С «Грейт-Истерна» бросили веревочную лестницу, по которой он быстро и ловко взобрался на палубу.
Его встретили радостные приветствия выигрывающих и крики неудовольствия проигрывающих.
Оказалось, что лоцман был женат, что у него не было бородавки и что усы у него были светлые.
На палубу же он спрыгнул обеими ногами, как раз в то время, когда часы показывали тридцать шесть минут пятого, что составляло двадцать третью четверть часа.
Счастливым обладателем этого времени оказался капитан Корсикан, которому было вовсе не до выигрыша. Когда он появился на палубе, ему вручили сумму в 96 долларов, но он передал ее капитану Андерсону с просьбой оставить эти деньги для вдовы безвременно погибшего матроса. Не находя слов для выражения глубокой признательности, капитан Андерсон с чувством пожал ему руку. Несколько минут спустя к Корсикану подошел матрос и, неловко поклонившись, сказал:
— Товарищи послали меня сказать вам, что вы поступили благородно. Они все благодарят вас от имени бедного Уилсона, который не может сделать этого сам.
Взволнованный такой искренней благодарностью, Корсикан пожал матросу руку.
Вновь прибывший лоцман был маленького роста и совсем не походил на моряка. На нем были черные брюки, коричневый сюртук с красной подкладкой и клеенчатая фуражка. В руках он держал большой зонтик.
Прежде чем подняться на мостик, он бросил на палубу целую связку газет, на которую с жадностью набросились пассажиры. Всем хотелось как можно скорее узнать новости Европы и Америки.
| 
