Пока поднимали якорь и выводили шаланду на середину реки, Стрига осведомился о подробностях утренней операции. — Он был совсем один, — ответил Титча. — Драгош сразу запутался в сеть, как простая щука. — Видел он вас? — Не думаю. У него были другие заботы. — Не сопротивлялся он? — Попробовал, каналья. Пришлось его пристукнуть, чтобы успокоить. — Но ты его не убил? — живо спросил Стрига. — Совсем нет! Только оглушил. Я этим воспользовался, чтобы связать его покрепче. Я еще не кончил упаковку, как он не мог бы позвать ни папу, ни маму. — А теперь? — Он в трюме, понятно, с двойным дном. — Знает он, куда его перенесли? — Ну, тогда он чересчур большой хитрец, — объявил Титча с грубым смехом. — Я ведь не забыл ни затычки во рту, ни повязки на глазах. Их убрали только в трюме. Там, если ему угодно, он может распевать романсы и восхищаться пейзажем. Стрига молча ухмыльнулся. Титча продолжал: — Я сделал все по твоему приказу, но куда это нас заведет? — По крайней мере приведет в расстройство бригаду, лишенную начальника, — ответил Стрига. Титча пожал плечами. — Назначат другого, — сказал он. — Не спорю, но новый, быть может, будет хуже того, которого мы схватили. И, во всяком случае, мы сможем договориться. При надобности мы потребуем паспорта, которые нам необходимы. Очень важно сохранить его живым. — Он жив, — заверил Титча. — А подумал ты накормить его? — Черт… — Титча почесал в затылке. — Совсем об этом позабыли. Но двенадцать часов воздержания никому не повредят, и я отнесу ему обед, когда мы тронемся… Если только ты не захочешь отнести сам и кстати посмотреть на него. — Нет, — быстро возразил Стрига. — Я предпочитаю, чтобы он меня не видел. Я его знаю, а он меня нет. Это — козырь, которого я не хочу терять. — Ты можешь надеть маску. — Это не пройдет с Драгошем. Он не нуждается в том, чтобы видеть лицо. Он узнает человека по росту, ширине плеч и другим приметам. — Значит, это на свою голову я должен носить ему пищу! — Нужно же кому-то это делать… Впрочем, Драгош сейчас не опасен, а когда станет опасен снова, мы уже скроемся. — Аминь! — сказал Титча. — Пока, — начал опять Стрига, — надо держать его в коробке. Но не очень долго, иначе он умрет от удушья. Поднимите его в каюту на палубе, когда минуем Будапешт, завтра утром после моего отъезда. — Ты намерен оставить нас? — спросил Титча. — Да, — отвечал Стрига. — Я буду время от времени покидать шаланду, чтобы собирать сведения на берегу. Я узнаю, что говорят о нашем последнем деле и об исчезновении Драгоша. — А если тебя сцапают? — возразил Титча. — Опасности нет. Никто меня не знает, а речная полиция должна бездействовать. Но вообще я появлюсь в совершенно новом виде. — В каком? — В виде знаменитого Илиа Бруша, знатного рыболова и лауреата «Дунайской лиги». — Вот это мысль! — Превосходная! У меня лодка Илиа Бруша. Я заимствую его шкуру по примеру Карла Драгоша. — А если у тебя попросят рыбу? — Я ее куплю, если понадобится, чтобы продать. — У тебя есть ответ на все. — Еще бы, черт возьми! | 
