— А Илиа Бруш? — Из Сальки. — Где эта Салька? — Это местечко, маленький городок, если хотите, на правом берегу Ипеля, реки, которая впадает в Дунай на несколько лье [2] выше Будапешта. — С ним, по крайней мере, господин Миклеско, вы можете считаться соседями, — смеясь заметил Йегер. — Не раньше, чем через два или три месяца, — таким же тоном возразил президент «Дунайской лиги». — Столько времени ему понадобится для путешествия… — Если только оно состоится! — ядовито молвил веселый серб, бесцеремонно вмешиваясь в разговор. Другие рыболовы придвинулись к ним. Йегер и Миклеско оказались в центре маленькой группы. — Что вы хотите этим сказать? — спросил господин Миклеско. — У вас блестящее воображение, Михаил Михайлович! — Простая шутка, господин президент, — ответил спрошенный. — Впрочем, если Илиа Бруш, по-вашему, ни полицейский, ни преступник, почему он не может посмеяться над нами и оказаться просто хвастуном? Господин Миклеско взглянул на дело серьезно. — У вас недоброжелательный характер, Михаил Михайлович, — возразил он. — Когда-нибудь он сыграет с вами скверную шутку. Илиа Бруш производит на меня впечатление человека честного и положительного. Кроме того, он член «Дунайской лиги». Этим все сказано. — Браво! — закричали со всех сторон. Михаил Михайлович, казалось, совсем не сконфуженный уроком, с замечательным присутствием духа воспользовался новым предлогом и провозгласил тост. — В таком случае, — сказал он, схватив стакан, — за здоровье Илиа Бруша! — За здоровье Илиа Бруша! — хором ответили присутствующие, не исключая господина Йегера, который добросовестно осушил стакан до последней капли. Последняя выходка Михаила Михайловича была, впрочем, не менее лишена здравого смысла, чем предыдущие. Объявив о своем проекте с большим шумом, Илиа Бруш больше не показывался. Никто ничего о нем не слышал. Не было ли странно, что он держался где-то в стороне, и возникало вполне законное предположение, что он хотел одурачить своих чересчур легковерных товарищей. Как бы то ни было, ожидать придется недолго. Через тридцать шесть часов все разрешится. Тем, которые интересовались проектом, нужно было только подняться на несколько лье выше Зигмарингена. Там они, без сомнения, встретят Илиа Бруша, если он, действительно, такой серьезный человек, как утверждал президент Миклеско. Но здесь могла возникнуть одна трудность. Было ли установлено местонахождение истока великой реки? В точности ли указывали его карты? Не существовала ли неуверенность в этом вопросе, и, когда попытаются встретить Илиа Бруша в одном пункте, не окажется ли он в другом? Конечно, нет сомнений в том, что Дунай, Истр древних, берет начало в великом герцогстве Баденском. Географы даже утверждают, что это происходит на шести градусах десяти минутах восточной долготы и сорока семи градусах сорока восьми минутах северной широты. Но даже это определение, допуская, что оно справедливо, доведено только до дуговой минуты, а не до секунды, и это допускает широкие разногласия. Ведь дело шло о том, чтобы забросить удочку в том самом месте, где первая капля дунайской воды начинает скатываться к Черному морю. Согласно одной легенде, которая долго считалась географической истиной, Дунай рождался в саду принца Фюрстенберга. Колыбелью его будто бы был мраморный бассейн, в котором многочисленные туристы наполняли свои кубки. Не у края ли этого неисчерпаемого водоема нужно ожидать Илиа Бруша утром 10 августа? Нет, не там подлинный источник великой реки. Теперь известно, что он образован слиянием двух ручьев, Бреге и Бригаха, которые ниспадают с высоты в восемьсот семьдесят пять метров и протекают через Шварцвальдский лес [3]. Их воды смешиваются у Донауэшингена, на несколько лье выше Зигмарингена, и объединяются под общим названием Дунай. Если какой-либо из ручьев больше другого заслуживает считаться рекой, то это Бреге, длина его тридцать семь километров, и начинается он в Брисгау.
[2] старинная французская мера длины, около четырех километров
[3] горный массив, составляющий часть Альпийской горной системы |
