Незнакомец схватился руками за голову и задумался. Потом, не поднимая головы, сказал:
- Несмотря на мое запрещение, сударь, вы все же открыли клапан?
Я выпустил из рук веревку.
- К счастью, - продолжал он, - у нас есть еще триста фунтов балласта!
- Каковы, же ваши планы? - спросил я его.
- Вам не случалось перелетать через море? - ответил он мне вопросом.
Я почувствовал, что бледнею.
- Как досадно, - добавил мой спутник, - что ветер гонит нас к Адриатическому морю! Ведь это всего-навсего лужа! Но если мы поднимемся повыше, то, быть может, встретим более благоприятные течения.
Не взглянув на меня, он сбросил еще несколько мешков песка. Затем заговорил угрожающим тоном:
- Я позволил вам открыть клапан, потому что напор газа грозил прорвать оболочку! Но не вздумайте повторять свои проделки! Вы слышали о перелете Бланшара и Джеффериса из Дувра в Кале? - продолжал он. - Это было великолепное путешествие! Седьмого января тысяча семьсот восемьдесят пятого года они наполнили свой шар газом близ побережья Дувра. Дул северо-западный ветер. Как только они поднялись, обнаружилось, что они допустили ошибку в расчете равновесия своего шара. Пришлось выбросить часть балласта, иначе им грозило падение. У них осталось всего тридцать фунтов песка. Этого было недостаточно, так как ветер был слабый и они очень медленно приближались к берегам Франции. «Что делать?» - оказал Джефферис. «Мы проделали всего четверть пути, - ответил Бланшар, - и летим очень низко! Необходимо подняться выше - быть может, мы встретим там более благоприятный ветер». - «Надо выбросить остатки балласта!» Шар немного поднялся, однако ненадолго. Вскоре он снова стал опускаться. Примерно на половине пути аэронавты выбросили в море книги и инструменты. Через четверть часа Бланшар спросил Джеффериса: «Ну, как барометр?» - «Поднимается! Мы погибаем, хотя французский берег уже виден!» Тут раздался сильный шум. «Что такое? Лопнул шар?» - воскликнул Джефферис. «Нет! Из-за утечки газа сжалась нижняя часть шара! Мы продолжаем снижаться. Нам грозит гибель! За борт все лишнее!»
Провизия, весла, руль - все полетело в воду. Аэронавты находились на высоте всего ста метров.
«Кажется, мы опять поднимаемся», - заметил доктор. «Нет, это был лишь короткий рывок вверх, он вызван выброшенным грузом. Ни одного корабля в поле зрения, ни одной лодки на горизонте! Надо избавиться и от одежды!»
Несчастные сбросили с себя верхнее платье, но шар продолжал падать!
«Бланшар, - сказал тогда Джефферис, - вы собирались лететь одни, потом согласились захватить меня. Я пожертвую собой и брошусь в море! Тогда облегченный шар поднимется!» - «Нет, нет! Какой ужас!»
Оболочка шара все больше сжималась. Мало-помалу шар принял форму парашюта, и сдавленный газ стал еще больше давить на стенки. Утечка его усилилась.
«Прощайте, мой друг! - сказал доктор. - Да хранит вас бог!»
Он хотел было выпрыгнуть из гондолы, но Бланшар удержал его.
«У нас остается еще одно средство, - сказал он. - Мы можем перерезать веревки гондолы и уцепиться за сетку. Может быть, шар поднимется! Будем готовы! Но... смотрите! Барометр падает! Мы идем вверх! Ветер свежеет! Мы спасены!»
Путешественники увидели Кале! Ими овладела безумная радость, через несколько минут они опустились в Гинском лесу!
- Я не сомневаюсь, - добавил рассказчик, - что, окажись мы в таких же обстоятельствах, вы последуете примеру доктора Джеффериса!
Под нами клубились огромные зловещие тучи. Шар отбрасывал на них длинную тень, его окружало какое-то сияние, кое-где под гондолой рокотал гром. Меня охватил ужас.
- Давайте спускаться! - воскликнул я.
- Спускаться, когда нас наверху ожидает солнце! Долой мешки!
Груз наш убавился еще на пятьдесят фунтов.
Достигнув высоты трех тысяч пятисот метров, мы перестали подниматься. Незнакомец говорил без умолку. Я терял последние силы, а мой спутник, казалось, находился в своей стихии. | 
