Господин де Лоране, Марта и сестра, разбуженные шумом, выбежали из хижины. Они не могли знать, что шедший со мной из леса человек Жан Келлер и что мать его следует за нами. Господин Жан бросился к ним, но не успел еще сказать слова, как Марта узнала его и он заключил ее в свои объятия.
– Жан!.. – прошептала она.
– Да, Марта, это я… и моя мать! Наконец-то!
Марта бросилась на шею госпожи Келлер.
Но не следовало терять хладнокровия, надо было быть осторожнее.
– Вернитесь все в хижину, – сказал я. – Ведь вы в опасности, господин Жан.
– Разве вы знаете, Наталис? – спросил он.
– Мне и сестре все известно.
– А тебе, Марта, и вам, господин де Лоране?.. – осведомилась госпожа Келлер.
– Что случилось? – воскликнула Марта.
– Вы сейчас узнаете, – отвечал я. – Войдемте.
Минуту спустя мы все теснились в глубине хижины и могли, если не видеть, то хоть слышать друг друга. Я, расположившись у входа, не переставал наблюдать за дорогой.
Вот что рассказал нам Жан, время от времени прислушиваясь к звукам извне.
Свой рассказ он вел прерывающимся голосом, короткими, отрывочными фразами, как будто задыхаясь от быстрой ходьбы.
– Милая Марта, – промолвил он, – этого надо было ожидать, и мне лучше быть здесь, в этой хижине, чем там, под начальством полковника фон Граверта, в эскадроне его сына, лейтенанта Франца!..
Тут Марте и сестре моей в нескольких словах сообщено было об оскорбительном вызове лейтенанта Франца, о предполагавшемся поединке, об отказе от него после зачисления Жана в полк…
– Да, – сказал господин Жан, – я должен был состоять под командой этого офицера, который, конечно, предпочитал видеть меня своим подчиненным и мстить мне, сколько душе угодно, вместо того чтобы драться со мной на дуэли. Ах, Марта, человек этот оскорбил вас, я убил бы его!..
– Жан, бедный мой Жан, – шептала молодая девушка.
– Полк был отправлен в Борну, – продолжал Жан Келлер. – Тут в продолжение месяца на меня налагали самый тяжелый труд, унижали, несправедливо наказывали, обращались хуже, чем с собакой, все из-за этого Франца!.. Я сдерживал себя… я все сносил ради вас, Марта, ради моей матери и всех моих друзей! Ах, что я выстрадал! Наконец полк ушел в Магдебург… Здесь я встретился с матерью и здесь же, вечером, пять дней тому назад, когда мы с ним были одни на улице, лейтенант Франц оскорбил меня, ударил хлыстом. Это переполнило меру моих унижений и оскорблений… Я бросился на него и… в свою очередь… ударил его.
– Жан, мой бедный Жан, – все шептала Марта.
– Если не удастся бежать, я пропал… – продолжал господин Жан. – К счастью, я разыскал мать в гостинице, где она остановилась…
Через несколько минут я переоделся в крестьянское платье, и мы покинули Магдебург!
Вскоре я узнал, что на следующий день военный совет приговорил меня к смертной казни… Голова моя была оценена в тысячу флоринов! Как ускользнуть?.. Я положительно не знал… Но мне хотелось жить, Марта… жить, чтобы вас всех увидеть!..
Господин Жан остановился.
– Нас не могут услышать? – спросил он.
Я тихонько вышел из хижины. Дорога была тиха и безлюдна. Я приложил ухо к земле. Со стороны леса не слышно было ничего подозрительного.
– Ничего не слыхать, – сказал я, возвращаясь.
– Мать и я, – возобновил свой рассказ господин Жан, – направились через Саксонию, надеясь, может быть, встретить вас, так как матери маршрут ваш был известен. Путешествовали мы главным образом ночью, покупая еду в уединенных домиках, проходя по деревням, где я имел возможность читать афишу, оценивающую мою голову…
– Ну да, мы с сестрой видели в Готе такую афишу, – заметил я.
– Мое намерение было, – рассказывал далее господин Жан, – попытаться достигнуть Тюрингии, где, по моим расчетам, вы еще должны были находиться. Кроме того, в Тюрингии я чувствовал бы себя в большей безопасности. Наконец мы добрались до гор!.. Как тяжел путь по ним вы, Наталис, знаете, так как вам пришлось часть его пройти пешком…
– Да, господин Жан, – отвечал я. – Но кто мог сообщить вам об этом?
– Вчера вечером, проходя ущелье Гебауер, – сказал Жан, – я заметил брошенную на дороге сломанную карету, в которой узнал экипаж господина де Лоране… Значит, случилось несчастье!.. Живы ли вы?.. Боже мой, как мы волновались… Мы шли всю ночь, а днем надо было скрываться…
– Скрываться! – воскликнула сестра. – Но зачем? Вас преследовали?
– Да, – отвечал Жан, – нас преследовали три негодяя, встреченные нами в конце ущелья Гебауер: браконьер Бух из Бельцингена и двое его сыновей. Я их уже видел в Магдебурге в тылу армии вместе с массой других подобных им грабителей. Разумеется, зная, что за меня можно получить тысячу флоринов, они погнались за мной. Сегодня ночью, не далее как часа два тому назад, за полулье отсюда мы были атакованы на опушке леса.
– Так что два выстрела, которые я слышал?.. – спросил я.
– Это были их выстрелы, Наталис. Пуля пронзила мне шляпу, но мы ускользнули от этих подлецов, укрывшись в чаще! Решив, вероятно, что мы повернули обратно, они бросились по направлению к горам. Мы тем временем продолжали путь по равнине, и, достигнув границы леса, Наталис, я узнал вас по вашему свисту…
– А я-то стрелял в вас, господин Жан! Вижу, выскочил человек…
– Ничего, Наталис; но весьма возможно, что ваш выстрел услышан… Я должен сию же минуту уйти отсюда!..
– Один? – воскликнула Марта.
– Нет, мы уйдем все вместе! – отвечал Жан. – И, если возможно, не будем расставаться до границы Франции. А затем, может быть, настанет долгая разлука!
Мы узнали все, что нам важно было знать, а именно: какая опасность грозит Жану, если браконьер Бух с сыновьями снова нападет на его след. Конечно, мы будем защищаться, не сдадимся без борьбы этим негодяям! Но чем может кончиться эта борьба, в случае если они набрали еще несколько таких же разбойников, в огромном количестве шляющихся по большим дорогам?
В нескольких словах познакомили мы господина Жана с тем, что с нами было со дня отъезда из Бельцингена, и рассказали, как благоприятно совершилось наше путешествие до катастрофы в ущелье Гебауер.
В данную минуту нас главным образом беспокоило отсутствие лошадей и экипажа.
– Надо во что бы то ни стало добыть средства передвижения, – сказал Жан.
– Я надеюсь найти что-нибудь в Танне, – отвечал господин де Лоране. – Во всяком случае, милый Жан, не следует больше оставаться в этой хижине. Бух с сыновьями может находиться где-нибудь поблизости… Воспользуемся ночной темнотой.
– В состоянии ли вы сопровождать нас, Марта? – обратился к ней Жан.
– Я готова! – отвечала Марта.
– А ты, мама? Ведь ты уже так устала?
– Вперед, мой сын! – воскликнула госпожа Келлер.
У нас еще оставалось немного провизии, до Танна хватит, так что можно будет не останавливаться в деревнях, чтобы как-нибудь не повстречаться там с Бухом.
Вот к какому решению пришли мы на общем совете.
Решено было не расставаться до тех пор, пока совместное путешествие не представит серьезной опасности. Конечно, то, что было сравнительно легко для господина де Лоране, Марты, Ирмы и меня, имевших паспорта, обеспечивавшие наше путешествие до французской границы, для госпожи Келлер и ее сына было неизмеримо труднее. Мы условились, что они будут обходить города, указанные в нашем маршруте, и присоединяться к нам только при выходе из них.
Только при таких условиях и возможно было совместное путешествие.
– Ну, идемте! – сказал я. – Если мне в Танне удастся купить лошадей и экипаж, – это избавит вашу матушку и невесту от излишнего утомления. А для нас с вами, господин Жан, провести несколько ночей под открытым небом не представит особого труда, особенно под небом Франции. Вы увидите, как ярко там блещут звезды!
С этими словами я вышел из хижины и сделал несколько шагов по дороге.
Было 2 часа ночи. Все утопало в глубокой тьме, но на вершинах гор светлели первые проблески зари.
Я ничего не видел, но зато легко мог слышать и прислушивался с большим вниманием. В воздухе стояла такая тишина, что малейший шум в кустах или на дороге не ускользнул бы от моего слуха.
Все было тихо… Надо полагать, что Бух с сыновьями потеряли след Жана Келлера.
Мы все вышли из хижины. Я вынес оставшуюся провизию, которой было не особенно много. Из двух наших пистолетов я отдал один Жану, а другой оставил себе. В случае надобности мы сумеем пустить их в дело.
Жан, взяв Марту за руку, сказал ей:
– Марта, когда я хотел сделать вас своей женой, – моя жизнь принадлежала мне! Теперь я потерял право соединить вашу жизнь с моею…
– Жан, – отвечала Марта, – Бог соединил нас… Пусть Он и руководит нами! | 
